Начиная со вторника можете прекрасно использовать личные и родственные связи, даже знакомых ваших соседей и приятелей. Можете заключать выгодный союз. Вам повезет с покупками». Такой вот зазывный гороскоп накликала на меня на целую осеннюю неделю астрологическая Дева, выплеснув его в голубом свете на последнюю страницу одного из киевских изданий. Конечно же, перво – наперво я «клюнул» на «Вам повезет с покупками». И подался на «Привоз».
Одесса: сходить на рынок, потратить деньги и посмеяться от души
Воодушевленный астропредсказанием, я не забывал и наказ моей постоянной читательницы Софьи Абрамовны Литвицкой: будьте бдительны – на «Привозе» все дурят. – Вечно буду помнить, как меня, отпахавшую 30 лет в одесской торговле, обвесила на целых двести граммов на каком-то килограмме не до конца еще желтых, нивесть откуда закинутых в Одессу, лимонов на вид пристойная соплячка!
В то, как ей удалось убаюкать неслыханно приятными комплиментами профессионально стойкий нюх Литвицкой на привозные обвесы, Софья Абрамовна до сих пор не может понять.
Помнил я и случай из личного опыта, как меня «накрыли» ведром с двойным дном. Покупал 30 килограммов розовой картошки (конечно же, по словам продавца, лучшей в мире), а привез домой на кравчучке аж все 23. Хорошо, что не взял более грузоподъемный кучмовоз.
Итак, имея хороший урок на проверку бдительности, я влился в поток покупателей, которых после предыдущего дождливого дня жадно заглатывало ненасытное «чрево Одессы».
***
Продавцы кроссовок, тапочек, туфель, сапог уже разложили свой товар, опередив торговцев джинсами, кофтами, пиджаками, куртками, майками, трусами, кепками, шляпами и прочей телоприкрывающей продукцией. Но этот забугорный холоймыс не для меня. Поспешил в молочный павильон. Кем–то или чем–то выведенная из себя розовощекая торговка творогом, сметаной, брынзой, сливками кричит надрывающе:
– Была б я у той Верховной Раде, так научила б усех там думать башкой, а не газоиспускателем.
Подчеркнуто вежливый средних лет мужчина полуинтеллигентного выгляда, какой еще имеют иметь истинные одесситы, пробуя сметану, брызнутую разгневанной молочницей на обратную сторону его припухшей ладони, говорит сквозь улыбку со скрытой за нею ехидцей:
– Та не возьмите вы все себе на свою голову, рибонька. У них на кону геволт на ровном месте. Шоб мы так жили как живем, прямо–таки по-американски.
Не знаю, почему, но половину килограмма творога я купил именно у этой торговки. Может быть, из–за ее гражданской активности?
Возле пирамид, возведенных из куриных яиц, резко разнящихся по величине, цвету и стоимости, живо беседуют высокий, аккуратно одетый мужчина, давненько перешагнувший полудень века, и пожилая, миловидная женщина в не по возрасту ярком наряде, пестроту которого усиливала черная шляпа. Она, улыбаясь, говорит:
– Ну, ты, Гена, извини меня, подвинься, выглядишь таки да, как Адам до грехопадения.
Гена, подчеркнуто аристократически подняв острый подбородок, ответствовал:
– Хорошо, шо ты не Ева, Милочка. А то б я втюлил тебе монолог из сплошных ругательств. – Он улыбнулся дружески и протянул длиннопалую руку «не Еве». А она рекла, тяжело вздохнув:
– Та у меня, Гена, и так все шиворот-навыворот. Хочешь одно, а получаешь другое.
Слушая этих, видимо, завсегдатаев «Привоза» я невольно вспомнил армейский анекдот. Генерал во время проверки посетил казарму. Втягивая воздух большим носом, изрек сопровождавшему его командиру роты: «Чем это тут так у вас воняет?» Ротный, вытянувшись в струнку, ответил: «До вас не воняло, товарищ генерал».
***
Постепенно мой блокнот пополнялся пометками об услышанных монологах, запомнившимися особо репликами, фразами. «Пододи ка сюдой, давно тебя не зрел». «Перестань сказать ерундистику». «Все, не кипишись, я замолчал свой рот». «Как ты дотелепал своей тугодумной головой». «Мне много не надо, но шоб было. Усек?». «Ну, усе, накупил пигулок, теперь в свой закоулок.»
– Сема, шо ты роешься. Хороший лук.
– Ты забыла загадку? Семеро одежек и все без застежек. За кого это? Про лук. А у этого, гляди, одна одежка и та с химией.
– Ну, так идем найти полностью эпикированный шелухой.
Широкоплечий, тучного телосложения мужчина в вельветовом костюме, потершемся от долгой носки, внимательно рассматривает горку карасей явно не свежего улова. Его сухопарая спутница с брезгливым выражением на морщинистой физиономии ворчит полусердито:
– Шо ты вылупился на ту рыбу, она дохлая.
Мужчина неспешно выбрал самого крупного карася и произнес басовито:
– Лидок, если ему сделать искусственное дыхание, он точно поплывет.
– Поплыли домой, Манилов. Моей мочи уже нет делать с тобой базар.
– Плыву брасом, моя золотая рибонька.
***
Мысленно пожелав этой симпатичной паре счастливого плавания, отправился между всевозможных бутиков к выходу из «чрева Одессы». На повороте чуть не столкнулся с худощавым, находившимся подшафе мужчиной, неожиданно наклонившимся к голубоглазому мальчугану. Он, чмокнув губами, попросил малыша:
– Генуля, ты не говори мамке, шо мы туда заходили, а я не скажу мамуле, шо ты баловался в садике. Договорились? Дай пять!
Мальчишка хлопнул ладошкой по растопыренным пальцам папиной руки, и они обнялись, растрогав меня. В таком, душещипательном, настроении я уходил к ж/д вокзалу от быстротечной болтовни простолюдинов замагнитизированных «чревом Одессы», еще раз убедившись, что в нем каждый только для себя, за себя, о себе и себе.
Ехал домой в полупустом троллейбусе. Кто–то из пассажиров во всеуслышание сказал:
– Что–то ездоков не густо, отчего бы? Как перед концом света.
Пожилая кондукторша весело ответила:
– Мало народу, больше кислороду. А при коронавирусе он цены не имеет. На следующей зупинке выходят все, кто верит в конец света. Дальше повезем только оптимистов. Бесплатно!
Никто на зупинке не покинул транспортное средство, а кондукторша потребовала:
– Всем раскошелиться на билетики. Берем любую валюту.
И я, как говорят, назло кондуктору, купил билет, став на горло пенсионной льготе. Хоть иногда, таки да, надо преодолевать стереотипы, подпитываясь юморным оптимизмом неповторимых одесситов и одесситок.
Віктор Мамонтов
Раніше опубліковано: Ходите чаще на «Привоз»: сделаете базар и посмеетесь
Читайте також:
