Много лет он прожил за границей, а когда вернулся в Одессу, восстанавливал ее историю, боролся за сохранение уникальных памятников культуры. Именно благодаря ему сохранилась и была отреставрирована знаменитая мавританская арка на Пироговской.
Жизнь с захватывающим сюжетом
Карантинная гавань Южной Пальмиры, куда держали путь сбежавшие с уроков в гимназии Валя Катаев и Женя Запорожченко, не засыпала ни днем, ни ночью. Здесь, в южном порту, встречались торговые корабли со всего мира. Отсюда, от знаменитого Воронцовского маяка, начинались уходящие за дальние горизонты мореходные дороги ко всем известным тогда гаваням как Старого, так и Нового Света.
Вдоволь наплававшись в море и нарвав огромных, как устрицы, фиолетовых мидий, мальчики брели пьяные от впечатлений по Деволановской улице, через Ланжерон домой, в Отраду. Было это более ста лет назад. Один из них стал маститым писателем, другой — легендой Одессы. Ведь событий и приключений в его жизни хватило бы не на один роман с захватывающим сюжетом…
До последних дней своих дружили Валентин Катаев и Евгений Запорожченко — писатель и герой его повести. В прежней дачной околице Одессы, и поныне известной под именем Отрада, на старинной уютной улочке стоит дом, где прошло детство и отрочество Евгения Ермиловича — одной из наиболее прославленных персон гражданского общества Одессы. Его имя и сейчас помнят многие просвещенные одесситы, отдавая тем самым должное последнему хранителю духа «серебряного века» нашего города.
Отрочество и юность обоих друзей аккурат пришлись на противоречивое и судьбоносное для нашего Отечества время. В Одессе, тогдашней столице благословенного юга и одном из самых преуспевающих городов Европы, этот невероятный век нашел свое незаурядное выражение во многом — от приметной архитектуры исторического центра и модных особняков Французского бульвара до репертуаров модных кафешантанов и оформления витрин известных магазинов — во всем, что определяло стиль жизни тогдашних состоятельных обывателей.
Именно такими одесситами и были родители Евгения Запорожченко. Его отец был служащим фирмы «поставщиков Двора Его Величества братьев Пташниковых» Ермил Запорожченко, тот самый, о котором Катаев в «Волшебном роге Оберона» вспоминал: «…в котелке, с золотой цепочкой поперек жилета, с бамбуковой тростью в руках…».
Французские партизаны прозвали «Генерал Запо»
Перед Евгением Запорожченко открывался жизненный путь, известный многим отпрыскам из добропорядочных буржуазных семейств: классическая гимназия, коммерческое училище, карьера приказчика в солидной торговой фирме, а если повезет, то и свое дело. Дальше — богоугодная деятельность прихожанина православной общины Стурдзовской церкви, женитьба на девице «своего круга», обустройство семейной жизни, в зрелом возрасте — почетное гражданство…
Но судьба Запорожченко, как и жизнь его современников и друзей, сложилась иначе. Огонь революции, охватив Российскую империю, не пощадил и Одессу. Евгений, тогда студент первого набора Политехнического института, в качестве практиканта оказался на торговом пароходе Российского Добровольного флота. Вместе с остальной командой он решил не возвращаться в родную Одессу до лучших времен.
Стойкость духа, приумноженная воспитанием и отменным инженерным образованием, позволила ему, эмигранту, занять достойное место в нескольких европейских странах. Он был одним из немногих, среди десятков тысяч русских эмигрантов, кому удалось в Западной Европе стать успешным предпринимателем. К 1930-м годам он обосновался в Ницце, завел автомобиль, личную яхту. Средства позволяли ему даже вести светскую жизнь. Евгений общался с цветом русской эмиграции, был накоротке с видными писателями и художниками.
Вторая мировая война застала его во Франции. Участвуя в Сопротивлении, за храбрость он удостоился у французских партизан-маки почетного прозвища «Генерал Запо». Однако после войны отношения с французскими властями стали складываться непросто, виной чему была «холодная война», и Запорожченко выслали из страны.
Живая достопримечательность Южной Пальмиры
После многих испытаний и приключений Евгению Запорожченко удалось вернуться в Одессу, в свой дом по улице Уютной, 7. И скоро Евгений Ермилович превратился в живую достопримечательность Одессы. На стенах его комнаты были развешаны картины и фотографии, отражавшие вехи его яркой жизни. Письменный стол был завален книгами на разных языках по судовождению, лоциями, конвертами с марками не одного десятка стран. Боцманская дудка с монограммой «ЕЕ», нашедшая свое место под барометром, указывала на одно из главных увлечений с 1918 года.
К Запорожченко шли литературоведы, историки, студенты, переводчики, художники, — все те, кто был очарован творчеством Катаева. Евгений Ермилович, свободно общавшийся на семи европейских языках, как гид водил экскурсии одесситов, соотечественников и иностранцев по всей Южной Пальмире. Как истый романтик моря, он утверждал, что одесские улицы есть не что иное, как «продолжение трапов ошвартованных в нашем порту торговых кораблей».
Заветной мечтой Запорожченко на склоне лет стало создание документального фильма, который раскрыл бы достойный образ Одессы. Увы, он этого не успел. Зато ему удалось другое. Вместе с художником Геннадием Гармидером, который задумал издать альбом офортов «Виды старой Одессы», Евгений Запорожченко изо дня в день, невзирая на возраст, обходил исторический центр города. По памяти он подробно восстанавливал события давно минувших лет, прежний облик дорогой его сердцу Одессы и колоритные образы прежних одесситов. А открытки, предлагаемые в качестве иллюстрации к очерку, есть итог многолетних трудов легендарного одессита и маститого художника.
Александр Сурилов
