«Вокзал для двоих» снимали в колонии

В этом году исполняется 35 лет фильму «Вокзал для двоих». Эта лента получила приз «Варшавская сирена» как лучший зарубежный фильм, а на Каннском кинофестивале была номинирована на «Золотую пальмовую ветвь». Как рождался шедевр?

  

Сюжет фильма взяли из жизни

Сценарий этого фильма был написан по мотивам реальных событий — двух историй, которые произошли с известными людьми. Правда, в то время об этом знали только самые близкие люди.
Первая случилась с композитором Микаэлом Таривердиевым и актрисой Людмилой Максаковой, в которую он был отчаянно влюблен. Дело было в 1960-х годах. Однажды Таривердиев подвозил актрису домой и на пустынной дороге позволил ей сесть за руль. В этот момент из кустов выскочил пьяный, и Максакова сбила его. Таривердиев попал под суд, который длился два года. Актриса, чтобы не ломать себе карьеру, тут же отреклась от композитора. К счастью, Таривердиева оправдали. Но сценарист Эмиль Брагинский, который по первому образованию был юристом, решил пофантазировать на тему, как могла бы сложиться судьба композитора, если бы его осудили.

Вторая история приключилась с поэтом Ярославом Смеляковым. После войны он был репрессирован и отбывал срок в лагере. Как-то его отпустили «в увольнение» к друзьям — сценаристам Валерию Фриду и Юлию Дунскому, которые проживали на поселении неподалеку. Вечером друзья, отмечая встречу, крепко выпили и проспали подъем. За опоздание к утренней поверке Смелякову грозил новый срок, и Дунский с Фридом всю дорогу до лагеря бегом буквально на себе тащили поэта, который не отличался большой выносливостью.

  

Рязанов тащил в сани с оператором

Работа над фильмом «Вокзал для двоих» шла тяжело и против всяких правил. Начинали съемки с финальных кадров, в одной из подмосковных колоний. Дело в том, что зима была уже на исходе, и Рязанову нужно было снять «северные» сцены — в которых герои встречаются в избе, а потом бегут по снегу в колонию. Этот эпизод режиссер хотел снять в пасмурную погоду, но в назначенный день, вопреки прогнозу, неожиданно выглянуло яркое солнце. Откладывать съемки было нельзя — вот-вот морозы отступят и начнется оттепель. И Рязанов дал «добро» на съемку.

Гурченко и Басилашвили должны были бежать по снегу, а рядом на санях — двигаться операторская группа. Актерам, чтобы держаться вровень с камерой, пришлось вместо бега перейти на прогулочный шаг, так как нагруженные аппаратурой сани были тяжелыми и ехали медленнее, чем это требовалось. Тогда тащить сани взялись все свободные участники съемочной группы. В них впрягся даже Эльдар Рязанов, между делом раздавая режиссерские указания.

Мороз в тот день был больше 30 градусов, и актерам пришлось не столько играть, сколько пережить то, что переживали их персонажи. Рязанов рассказывал: «Они спотыкались, падали, вставали, снова валились, ползли по снежной дороге, по-настоящему изнемогали от усталости. У Гурченко после этих съемок были вдрызг разбиты обе коленки».

   

Актер делился с заключенными едой

Сцены в колонии снимали в настоящем подмосковном лагере, и Олегу Басилашвили, который играл главную роль, приходилось проводить среди заключенных по 12 часов в день. Сначала они относились к актеру очень враждебно — их раздражало, что холеный москвич изображает одного из них. Как-то заключенные убирали снег специальным приспособлением — волокушей, которое напоминает огромную лопату. Несколько раз они проходили мимо актера, стараясь обязательно задеть его этой волокушей. Басилашвили уворачивался, и в конце концов не выдержал: «Ребята, я сейчас на работе, такой же подневольный, как и вы. Думаете, пойду к начальнику на вас жаловаться? Не пойду». Такое отношение актера стало располагать к нему заключенных и нападки на него прекратились.

Этому поспособствовала еще и работа над одной из сцен — обеда в лагерной столовой. Ее пришлось переснимать много раз, и заключенных каждый раз предупреждали, чтобы они не доедали все, так как сейчас будет еще один дубль. Зато герою Басилашвили полагалось съесть все, и для нового дубля ему приносили новую порцию еды. И тогда актер стал потихоньку делиться ею с заключенными, что немало поспособствовало нормализации отношений.

  

Сценарий фильма писали для Басилашвили

Для большей достоверности Басилашвили пришлось «брать уроки» у одного из местных криминальных авторитетов, который отбывал наказание. Как «плату за услуги» он попросил актера произнести в фильме его фамилию. Басилашвили долго думал, как это сделать, и в конце концов с одобрения Рязанова таки вставил в одну из своих реплик фамилию «авторитета». Когда Гурченко приезжает к нему на свидание в зону и утром пытается его разбудить, актер сквозь сон произносит фразу: «Онофренков, отстань!». Так Басилашвили увековечил в фильме фамилию своего «наставника».

Кстати, главную роль в картине «Вокзал для двоих» писали специально для Басилашвили. Говорят, что когда-то Рязанов дал Басилашвили расписку, что станет снимать его в каждом своем фильме. Возможно, это была шутка, потому что Рязанов был человеком очень жестким и никакие расписки не заставили бы его снимать в своем фильме актера, который не подходил бы на роль. Однако фильм «Вокзал для двоих» послужил своеобразной компенсацией актеру. Дело в том, что Рязанов собирался снимать Басилашвили в роли Ипполита в «Иронии судьбы», но у актера умер отец и он не мог оставить мать одну. А вот Людмилу Гурченко Рязанов не снимал 25 лет, и после «Карнавальной ночи» «Вокзал для двоих» стал их первой совместной работой. Говорили, что виной всему был строптивый характер актрисы.

---

Как фильм спас Гурченко
Однажды Людмила Гурченко получила письмо из тюрьмы. Один из заключенных писал, что увидел ее на обложке журнала «Советский экран» и дорогие украшения актрисы не давали ему покоя. Преступник решил, что как только окажется на свободе, непременно ограбит ее, но вскоре в лагерь привезли фильм «Вокзал для двоих». Посмотрев его, заключенный не только решил не грабить актрису, но и запретил трогать ее даже своим подельникам.